«Я иду своим путем — создаю новое»

Голландский архитектор Эрик ван Эгераат, построивший сотни зданий более чем в десяти странах, считает своим домом весь мир. Он убежден, что границы существуют только в головах, и говорит, что мечты нужно не лелеять, а обязательно претворять в жизнь. Современный зодчий рассказал об отношении к иностранным архитекторам в России и о своем видении будущего Москвы, а также о том, почему он не придерживается традиционных ценностей.

- Эрик, давайте начнем с самых истоков. Расскажите о своих родителях.

- Моих родителей, к сожалению, уже нет с нами. Семья моей матери имеет отчасти французские корни: ее предки бежали в Нидерланды во времена Французской революции. Она выросла в консервативной зажиточной среде, где работа считалась неподобающим занятием для женщины. Из-за таких взглядов и трудностей военного времени она получила только начальное образование и всю жизнь была домохозяйкой, вырастив четырех детей.
Отец, наоборот, вырос в семье, где все много трудились. Как и мой дед, он был мясником и держал свою лавку, которую продал после войны. Много работая, он в отличие от своего отца любил и умел отдыхать. В наше время отпуск, путешествие — дело привычное, но в 1950-е годы люди слабо представляли себе, что это такое. Мой отец был одним из немногих людей, имевших понятие о качественном отдыхе. В сравнительно молодом возрасте он приобрел превосходную деревянную парусную яхту. Каждые выходные он брал на яхту всю семью и выходил в море. В те времена даже небольшая яхта была атрибутом роскошной жизни — представители среднего класса и не мечтали о таком. Но мой отец был из тех, кто умел наслаждаться жизнью, не имея огромных доходов.

- Кто вам привил любовь к архитектуре?

- Еще в школе я научился хорошо рисовать и чертить — обожал геометрию и все, связанное с формой. Когда мне было 12 лет, я начал придумывать и рисовать всевозможные объемные вещи, конструкции и пространства. Мне очень понравилась идея создавать нечто из ничего, придумывать то, чего до меня не существовало.

- Где вы черпаете вдохновение?

- Везде. В различных аспектах жизни: характерных, привлекательных или необычных. В юности я, как любой мальчишка, стремился открывать для себя что-то новое, неизвестное. Я старался как можно больше путешествовать. В университетские годы много раз бывал в Америке, оставаясь там иногда на несколько месяцев: вероятно, это происходило под влиянием моего отца — большого поклонника американского образа жизни. Меня привлекала современная архитектура и бесконечные ландшафты Нового Света. Я загорелся идеей увидеть все самые красивые виды в мире. Сейчас, спустя годы, некрасивые виды привлекают меня ничуть не меньше. Мне интересно понять логику людей, придающих вещам те или иные формы. В этом смысле процесс создания уродливого очень любопытен — я пытаюсь докопаться, каким путем создатели пришли к финальному результату, и придумать, что бы на их месте сделал я.

- Расскажите, как происходит процесс создания, о чем вы думаете, когда работаете над тем или иным проектом.
- Не люблю анализировать собственный творческий процесс. Сводить творчество к формуле — значит идти путем повторений и клише. К тому же исследовать то, о чем думал архитектор, когда создавал здание, — довольно скучное занятие. Более интересна реакция архитектора на каждую конкретную ситуацию. Я начинаю с изучения целей заказчика, а затем определяю пути их максимально эффективного воплощения и усовершенствования. Мне не нравится повторять уже сделанное, да и не существует универсального ответа на разные вопросы. Поэтому все мои здания разные. Каждый раз я стремлюсь удивить самого себя — порой желание сделать что-то совершенно новое и неповторимое превращается в навязчивую идею. Обычно это кончается разочарованием, так как раз за разом результат уступает в неповторимости и своеобразии первоначальному замыслу.

- Бывают такие ситуации, когда вы довольны проектом, а заказчик — нет?
- Наверное, это прозвучит самоуверенно и высокомерно, но я пока не встречал заказчика, которому не понравился бы мой проект. Им могут не нравиться какие-то детали, интенсивный процесс работы или определенные технические решения, но я в жизни не слышал от заказчика: «Эрик, то, что ты сделал, ужасно». Напротив, большинству настолько нравятся мои проекты, что меня даже критикуют за популизм! Некоторых заказчиков привлекают мои проектные идеи, но пугает количество времени, средств и энергии, необходимое для их реализации. Многие их моих коллег-архитекторов думают, что они — своего рода учителя, миссия которых заключается в навязывании заказчикам теорий и концепций, образовании людей и внедрении в умы определенных идей. Мне это совершенно неинтересно — я стремлюсь лишь к тому, чтобы каждый новый проект был лучше предыдущего и чтобы людям нравилась моя работа.

- Искусство ради искусства?
- Можно сказать и так. Искусство — для удовольствия, архитектура — для комфорта. Моя цель — не учить людей жизни, а сделать их жизнь лучше, совершенствуя окружающее их пространство.

- Какое достижение считаете самым главным в жизни?
- Я еще не закончил (смеется). Надеюсь, оно впереди. Вообще своим главным достижением считаю то, что много работаю, хотя далеко не все согласятся со мной. Большинство людей думают, что много работают только глупцы, и стремятся быстрее забраться наверх, чтобы потом ничего не делать. В моей же работе чем больше вложено труда, тем выше качество. Поэтому с годами качество моих проектов только растет. Современная жизнь создает у людей ощущение, что любой член общества способен быстро овладеть любым навыком и моментально усовершенствовать его. Это поверхностный взгляд, и мой личный профессиональный опыт подтверждает это. С годами я все больше ориентируюсь на достижение самого высокого результата.

- Чего еще хотите добиться?
- В архитектуре есть одна проблема: очень часто большие проекты оказываются пустыми, теряют качество из-за объемов. В основном это вопрос денег, политики и коммерческих интересов. Часто заказчики просто сдаются, говоря: «Стоп. Достаточно». Уверен, лучше было бы продолжить. Я хочу реализовывать гигантские проекты с максимальным количеством архитектуры на кубический метр. Эту цель очень легко определить и нереально в полной мере достичь.

- Наверняка у вас есть мечта, не связанная с архитектурой.
- Одной большой мечты в классическом понимании у меня нет. Конечно, я мечтаю, как и все люди, но свои фантазии воплощаю в жизнь. Одно из исполнившихся желаний — возможность не принимать мир таким, каким мне его предлагают. Весь накопленный опыт — неважно, идет ли речь о школе, взаимоотношениях или о чем-то еще — обычно переходит к нам в готовом виде от других людей. Мне это не подходит, и я очень высоко ценю мою относительную независимость. Всю жизнь стараюсь получать знания, переживать опыт и формировать мнения сам, абстрагируясь от чужих суждений. Поэтому я далек от политики: мне несвойственно придерживаться взглядов, предлагаемых теми или иными группами людей, — на каждый вопрос пытаюсь найти свой ответ.
Как сторонник космополитического образа жизни я верю в то, что следует самостоятельно и свободно выбирать место жительства, взгляды и вид деятельности. Естественно, общество живет в определенной системе ценностей и делает многое, чтобы эти ценности не менялись. Но любой здравомыслящий человек понимает, что эти ценности создаются людьми для стабилизации общественных структур.
Я не смог бы жить в одном месте, в одной герметически закрытой системе ценностей. Именно поэтому все время нахожусь в движении. Я люблю многогранную жизнь, предпочитаю смотреть на вещи с разных сторон, мне нравится работать в различных условиях. Однако такая позиция близка немногим. Поэтому те здания, которые я строю в России, в Голландии могут казаться, мягко говоря, странными, а то, что я делаю в Германии, способно вызвать недоумение здесь.

- То есть вы адаптируете свои проекты в зависимости от места и страны?
- Конечно, я вынужден это делать. Понимая ценности страны, я ими играю, трансформирую, меняю фокус и смещаю акценты, но я не в силах полностью игнорировать или радикально изменить их — мне приходится с ними считаться. Неправильно навязывать людям нечто совершенно чуждое. Это помогает мне оставаться на земле, быть реалистом, а не просто мечтателем, оторванным от жизни. Всегда интересно искать и находить ту грань, за которую не стоит заходить. Самое трудное и восхитительное в моей работе — дойти до самой границы и создать нечто принципиально новое, не переходя ее.

- В вашем портфолио много зданий различных назначений, а что вам нравится проектировать больше всего?
- Всегда любил заниматься общественными зданиями. Хорошо делиться тем, что ты создал, больше чем с одним человеком. Частные дома бывают очень интересными, но общественные все же лучше: они требуются городу и предназначены для широкой публики.

- Складывается ощущение, что в России недолюбливают современных иностранных архитекторов: только единицам удалось довести свои проекты до логического завершения.
- Правда, я один из немногих иностранцев, кто действительно что-то строит в России. Думаю, основная причина кроется в ментальности — главный принцип российской жизни, распространившийся и на строительную индустрию: сделай сам. Люди здесь убеждены, часто безосновательно, в том, что они собственными усилиями добьются лучших результатов, чем кто-либо другой.
Ситуация с подготовкой и организацией Олимпийских игр в Сочи является ярким тому примером. Кажется невероятным, что к столь масштабному проекту было привлечено лишь несколько зарубежных специалистов и консультантов. Точнее, зарубежные специалисты присутствовали, но были задействованы весьма поверхностно и на небольших объемах. Основную работу делали российские компании, ряд которых не имел соответствующей квалификации или достаточного опыта. Так функционирует вся строительная индустрия России — думаю, еще лет 20 как минимум она продолжит работать по этому принципу. Строительная индустрия во всем мире консервативная среда, но в России она особенно настойчиво избегает инноваций и перемен.

- Как вам в целом работается с русскими заказчиками?
- Российские заказчики такие же, как и в других странах. Если они и отличаются, то только тем, что все делают слишком. Если что-то хорошо, то действительно хорошо, если что-то идет плохо, то на грани катастрофы. В России ничего и никогда не бывает чуть-чуть. Если кто-то хочет большое здание, то он имеет в виду нечто гигантское, если кто-то не хочет платить — значит, он не заплатит ни копейки. По-моему, это часть российского менталитета и культуры.

- Вам довелось поработать в Москве во времена Лужкова и Собянина. Какой из периодов вам нравится больше?
- По-моему, сейчас в развитии города происходят более логичные вещи: мэр уделяет повышенное внимание общественным пространствам, создает пешеходные и парковые зоны, пытается развивать инфраструктуру города. Я не согласен с приостановкой строительства в городе. Впрочем, это естественная реакция после периода ничем не сдерживаемой и почти повсеместной застройки. При этом не считаю градостроительную политику Лужкова неправильной: тогда Москве был нужен строительный бум, и он произошел. В основном за счет этого Москва и получила импульс для развития и шанс стать современным городом. Хуже всего, когда в городе ничего не происходит. Теперь люди стали более требовательными, сегодня ошибки стоят дороже, поэтому надо точно знать, что ты делаешь, проверять обстановку и просчитывать каждый шаг. Именно так и ведет себя нынешнее московское правительство. В обе эпохи происходило именно то, что должно было происходить.

- В каком архитектурном стиле, по-вашему, Москва должна развиваться в будущем?
- По моему мнению, Москва должна развиваться как город с несколькими различными характерами. Нельзя допустить, чтобы она просто расширялась: в идее расширения Москвы на юго-запад, на мой взгляд, есть много недоработок, и это не решит проблем в целом. Если там построят четверть от того, что уже запланировали, этого будет вполне достаточно.
Сегодня необходимо строить в самом городе. Но не просто возводить здания, а организовывать общественные пространства: парки, культурно-выставочные пространства и т. д. Комфорт — вещь, не характерная для больших городов. Его нужно создавать, используя принципы доступности и многообразия и пользуясь преимуществами, которые дает динамизм большого города в сочетании с разнообразными элементами. Большой город должен иметь несколько лиц. Надеюсь, что в случае Москвы все лица окажутся привлекательными.

Беседовала Элина Плахтина

Количество показов: