Зарядье, или Незаурядная история Екатерины Головкиной

Реставраторы завершат работы во всех храмах на Варварке у парка «Зарядье» в следующем году, рассказал глава департамента культуры столицы Александр Кибовский. «Нам удалось сделать много археологических находок, которые будут переданы музею Москвы. Это предметы керамики, перстни, кольца, которые отлично характеризуют тот быт, который был в 16-17 веках», – добавил чиновник.

Власти столицы не прислушались к мольбам градозащитников не убивать Зарядье второй раз. К просьбам воссоздать, хотя бы обозначить исторический, градостроительный смысл этой части древнейшей Москвы, понятный даже ребенку: вот Кремль – крепость на холме над рекой, а вон пристань («Пристанище») на реке, от которой шла в крепость вот эта дорога. Всё! Лепите по сторонам что угодно, облик городского ядра возвращает себе исторический смысл. Прямо над пристанью путников встречала церковь Николы Чудотворца («Николы Мокрого»), самого почитаемого на Руси святого, покровителя купцов и мореходов – здесь его благодарили за окончание невзгод пути. А с запада к церкви шла первая московская улица за пределами Кремля – продолжение кремлевской Великой через ворота Константино-Еленинской башни. От ворот сегодня осталась только полутораметровая замурованная арка. Даже при строительстве гостиницы «Россия» ее стилобат поставили вдоль Великой, тогда уже Мокринского переулка. И это сохранило фундамент храма, то, что позволило восстановить десятки архитектурных памятников мира и считать их аутентичными. Да хоть построить в совершенно новом стиле! Со сносом гостиницы представился уникальный шанс восстановить лицо и суть Зарядья: пристань – церковь – Великая улица – торговые ряды перед Кремлем. Да и ворота кремлевской башни можно восстановить, если расчистить часть насыпи у стены. Но на месте храма планируется ресторан. К нему и поведет улица...

Это навсегда останется на совести тех, кто ведет себя в Москве, как временщики. Текст ниже – не предложение им хоть немного оправдаться. Просто информация.

Среди реставрируемых на Варварке храмов, о которых говорил Кибовский – Знаменская церковь (церковь иконы «Знамение Божией Матери» – родовой иконы Романовых) Спасо-Андроникова монастыря. А в паре километров от МКАД по Варшавке доживает последние годы село Тарычёво. Между ними есть связь.

В 1720 году князь Иван Фёдорович Ромодановский отдал деревню Тарычёво в приданое за своей дочерью Екатериной (Катериной), выходившей замуж за графа Михаила Гавриловича Головкина, сына петровского канцлера. Вот такой узел семей ближайших сподвижников Петра сплелся в селе, где сегодня живет 150 человек. Не считая того, что Катерина Ромодановская была двоюродной сестрой племянницы Петра императрицы Анны Иоанновны, Ромодановские – вели начало от первых Рюриковичей, а Головкины – от освободителя Руси от ордынского ига Ивана III.

Дед Катерины, Федор Юрьевич Ромодановский, и ее отец руководили Преображенским приказом (Тайной канцелярией) – секретной службой Петра I, самые страшные палачи эпохи. Свёкор, канцлер Гаврила Головкин – циничный беспринципный царедворец и, увы, один из самых успешных дипломатов в истории Российской империи.

Дети оказались другими. Михаил Гаврилович – серостью, которого терпели ввиду заслуг отца, а Катерина, больше жалевшая, чем любившая его, одной из величайших женщин России.

После дворцового переворота 1741 года вице-канцлер Михаил Головкин, особо приближенный к матери и регентше Ивана VI Анне Леопольдовне, был арестован и обвинен в государственной измене. Новая императрица, дочь Петра I Елизавета Петровна приказом, прочитанным у самого эшафота, заменила ему смертную казнь вечной ссылкой.

Екатерина Ивановна была признана «не причастной к преступлениям мужа», и императрица даже предложила ей остаться при дворе в звании статс-дамы, но та не раздумывая «попросила милости» следовать за тяжело больным мужем. Почти за век до жен декабристов. Елизавета «поощрила» преданность Катерины супругу тем, что приказала отправить Головкиных дальше всех заговорщиков – в якутский острог Ярмонг, ныне Среднеколымск.

Катерина довезла лежачего (он был парализован на правую сторону) и хандрившего супруга до места ссылки, сама отремонтировала избу, колола дрова, ловила рыбу, сушила ягоды, изучала травы. Чтобы растянуть на два месяца полтора пуда муки, смешивала ее с «рыбной мукой» - высушенной и толченной рыбой.

Впрочем, еще в пути к острогу, за Иркутском муж «ожил», а в течение пары лет в Ярмонге, как писал историк 19 века Михаил Хмыров, ею «были совершенно уничтожены подагра и хирагра Михаила Гавриловича».

Когда же он умер, Катерина сначала похоронила его в мерзлоте, а получив разрешение вернуться, «облив воском труп», привезла тело мужа в Москву и похоронила его в Георгиевском монастыре, в семейной усыпальнице Ромодановских. Дорога обратно, как и туда, заняла два с половиной года, а вся ссылка – более 16 лет. Аудиенции у царицы она не добивалась и никого ни о чем не просила. Уже императрица Екатерина Алексеевна, узнав о трудном положении графини, вернула ей несколько деревень, в том числе Тарычёво, кажется, единственное, сохранившееся доныне.

После убийства в Шлиссельбургской крепости русской «Железной Маски» – Ивана VI, последнего родственника Екатерины Ивановны на всем белом свете, она ушла в Георгиевский монастырь, в котором и умерла 20 мая 1791 года в возрасте 90 лет. Монастыря сегодня нет.

Но вот, прочитал недавно у писателя 19 века Николая Иванчина-Писарева, что Екатерина Головкина-Ромодановская была похоронена не в Георгиевском монастыре, а у правого клироса Знаменской церкви. В церкви на Варварке. В очерке «Спасо-Андроников» он писал: «Со временем эта могила обратится в некоторую святыню для супругов: к ней будут приходить новобрачные меняться клятвами в любви загробной».

Пока этого не случилось.

Альберт Акопян

_

Количество показов: